Андрею Звягинцеву — 60 лет. Вспоминаем лучшие цитаты режиссера
. Об искусстве и цензуре, об Аль Пачино, зрителе, свободе и смертиАндрею Звягинцеву исполнилось 60 лет: что говорил режиссер в интервью и фильмах
Режиссер Андрей Звягинцев, автор фильмов «Елена», «Возвращение», «Нелюбовь» и других
6 февраля Андрей Звягинцев празднует свой юбилей — ему исполнилось 60 лет. Будучи актером по образованию, полжизни он работает режиссером: начинал карьеру со съемок рекламы, потом снял короткометражную трилогию для киноальманаха «Черная комната», а в начале 2003 года выпустил свой полнометражный дебют — философскую драму «Возвращение», принесшую ему всемирную славу.
Картина, премьера которой состоялась на Венецианском кинофестивале, впервые в истории смотра выиграла сразу пять наград, включая главную — «Золотого льва», приз CinemAvvenire за лучший первый фильм, Приз Луиджи Де Лаурентиса — «Лев будущего», премия SIGNIS Award, приз Sergio Trasatti Award.
Последующие фильмы — вневременная драма «Изгнание», злободневная «Елена», остросоциальный «Левиафан» и надрывная «Нелюбовь» — также собирали самые значимые призы международных премий и фестивалей, включая Каннский смотр и «Золотой глобус». Но Андрей Звягинцев хорошо известен не только своим талантом, но и твердой гражданской позицией. В честь дня рождения режиссера кинокритик и автор телеграм-канала Age of Cinema Елена Зархина вспоминает его самые интересные и значимые высказывания.
В материале собраны цитаты из следующих источников: творческая встреча режиссера в «Ельцин-центре» (июнь 2017 года), журнал «Искусство кино» (август 2014 года), журнал Afisha London, YouTube-шоу «Радио Долин» Антона Долина (признан Минюстом России иноагентом) от мая 2022 года, «Новая газета» (декабрь 2020 года), журнал Forbes (ноябрь 2016 года), сайт Андрея Звягинцева (май 2011 года), сайт MovieStart (май 2020 года).
О начале карьеры
В советской системе координат никакие социальные лифты не работали, без «корочки» ВГИКа было бы совершенно нереально встать за камеру и снимать кино. Именно воздух 1990-х дал такую возможность. В 1993 году я, актер по образованию, снял свой первый рекламный ролик как режиссер. Я просто сказал самому себе, что могу это сделать. Мы пришли к хозяйке мебельного салона с пятью страницами формата А4, на которых было коротко изложено пять сценариев. Мы с моим товарищем сочинили их за ночь. И вот, глядя в глаза хозяйке салона, я заявил, что являюсь режиссером, а, на мое счастье, владелица салона сказала, что ей нравится одна из наших идей. Уже через неделю я стоял на съемочной площадке и командовал процессом, о котором до этого дня имел самые смутные представления. Все это произошло только потому, что пришло время открытых возможностей.
Об Аль Пачино
Андрей Звягинцев в Египетском театре Граумана (Голливуд) на собрании номинантов «Золотого глобуса» в категории «Лучший фильм не на английском языке», 2018 год
Когда церемония награждения «Золотой глобус» закончилась, мы все спускались по одной лестнице, и я стоял к Аль Пачино очень близко, смотрел на его профиль и думал, что должен ему что-то сказать. И только потеряв его из виду, понял, что именно благодаря его таланту изменилась моя жизнь. Увидев фильмы с ним, я понял, что мне надо ехать учиться в Москву. Благодаря ему я выбрался из своего театрального плена — мера его таланта была такой силы, что она поднимает тебя, как Мюнгхаузен за волосы, из провинциального уклада жизни.
О фильме, который изменил его жизнь
Мой друг учился на операторском факультете ВГИКа и пиратским образом провел меня к ним в актовый зал. Я ничего не знал об Антониони, но, когда посмотрел его фильм «Приключение», у меня закружилась голова, я заболел кино навсегда. Помню, мы вышли из зала, и друг позвал меня куда-то, а я ответил: «Я никуда не хочу идти, мне нужно посидеть и подумать».
Почему не снимается в собственных фильмах, имея актерское образование
Кадр из фильма «Левиафан»
Очень трудно одновременно сохранять качество наблюдения за самим собой и за другими актерами. Я просто где-нибудь потеряю. Режиссеру нужно справляться с таким объемом задач, что, добавив еще одну, можно что-то упустить. Но это мой взгляд на предмет. Есть режиссеры, которые справляются с такой задачей блистательно. Вот вам пример — Джон Кассаветис. У меня никогда не возникало соблазна играть в своих фильмах.
О целях искусства
«Человек — это усилие быть человеком», — сказал философ. А нам транслируют: «Будь растением, это нормально». Конечно, трудно конкурировать с интернетом и телевизором, но, как бы то ни было, человеку надо сказать, что нет, растением быть ненормально.
О зрителе
Кадр из фильма «Нелюбовь»
Я не знаю, к кому именно я обращаюсь. И если я буду говорить и транслировать идеи о том, что я снимаю кино для зрителя, для публики или для народа, то я буду лукавить, потому что я не знаю эту аудиторию. Я могу сверяться только с самим собой, больше ни с кем. Я честен в своем замысле или нет? Я честен сам перед собой, перед своей группой? Перед материалом, который я делаю? Это все. Здесь круг замыкается.
Зритель ждет искренности, разговора о нем самом, о том, что с ним происходит, о его страхах и надеждах, безднах и вершинах. Я, например, тот зритель, который не читает аннотаций к фильмам, я знаю, что от этого автора можно ждать чего-то интересного, нового, и прихожу в кинозал за сновидением.
Когда ложитесь спать, вы же не можете прочесть аннотацию к будущему сну, вы просто видите его. Примерно то же происходит и со зрителем: он приходит в зал и будет счастлив окунуться в неизведанное, тревожащее его, как страшный сон или, напротив, как мечта. Примерно то же происходит со зрителем, когда он выходит из кинотеатра: он вошел в зал одним, а вышел измененным.
Кадр из фильма «Нелюбовь»
Для меня ответ очевиден: бескомпромиссный диалог с аудиторией, честный и правдивый рассказ — вот чего ждет настоящий зритель. Возьмите «Груз 200» — ведь это тоже совершенно безжалостное кино и страшное. Я помню, с каким чувством вышел из кинозала. Я несколько раз ловил себя на том, что физически не могу вдохнуть.
О человеке
Дьявол сделал с Иовом все, что позволил ему Бог: «Делай с ним что хочешь, только душу его не тронь». Человек, который писал это тысячи лет назад, понимал: Бог может позволить сделать с тобой что угодно. Рубить топором, колоть ножом, оклеветать, бросать в застенки, но душу твою не тронет, потому что эту мену осуществить может только сам человек.
Мне нравится притча Мирандолы, в которой говорится, что Бог дал всем вещам и живым существам свое место. Камень будет здесь, тигр — здесь, дерево — здесь, река — там, скала — тут. Но когда дошла очередь до человека, сказал: «А ты будешь вечно искать свое место».
О своей творческой команде
Андрей Звягинцев рассказывает о фильме «Возвращение» в Институте кино в Дохе. Катар, 2018 год
Необходимо и возможно отыскать тех, с кем тебе по пути. И это большая радость, если не необходимость, — найти соратников, единомышленников, партнеров. Я говорю сейчас о творческой группе в целом, а это и оператор, и сценарист, и художники, и звукорежиссеры, и продюсерский цех. То есть большая и слаженная команда. На это можно потратить много лет, а может и повезти, когда с первого своего фильма вы нашли друг друга.
Молодым людям, которые ищут себя, важно обрести партнеров. Это дарит тебе радость совместного творчества и опору — ты не один. Практически все, с кем я познакомился на «Возвращении» и «Изгнании», работают со мной до сих пор. Очень важно отыскать людей твоей группы крови, твоего состава, твоего ритма.
О режиссуре и режиссере
Нельзя назвать себя режиссером в 18 лет. Просто потому, что нет у тебя пока никакого жизненного опыта. Ни травм расставаний, ни опыта рефлексий, ни фундаментальных разочарований — нет пока ничего. Твой язык покуда заимствованный; ты можешь быть вдохновлен кем-то, повторять его стиль, пересказывать похожие истории, имитируя почерк кумира; восхищаться кем-то — а это происходит с любым будущим художником. Все поэты ловили себя на том, что начинали, подражая Цветаевой, Бродскому или кому еще, однако, повзрослев, набив руку, а значит, и набив шишки, получив образование не только за студенческой скамьей, но и в самой жизни, следует осознать, что ты не эпигон или симулякр, что необходимо создавать собственное пространство — свое, незаимствованное.
Кадр из фильма «Возвращение»
Мне кажется, если струну драмы ослабить, задребезжит. Если берешься за драму, струну нужно держать в тонусе. Не перетянуть, чтобы она не лопнула, как чеховская струна, но и не отпустить, чтобы не превратила драму в мещанское бытописание с шуточками на каждой второй странице. В драме нужно держать высокий тон, а не прикрываться фиговым листком типа «это всего лишь кино», «не переживайте, это клюквенный сок, а не кровь», «подумаешь, вся жизнь — театр»: такой иронический прищур автора сразу снимает сердцебиение у зрителя.
Пафосно скажу: режиссер и есть фильм. Ты просто осуществляешь то, что должен сделать, мечтаешь, видишь в своих снах, фиксируешь на бумаге, а потом вдруг на площадке благодаря усилиям соратников, тщательно отобранных актеров это бесплотное становится настоящим. Ты рождаешь мир. И когда в монтажной склеиваешь кадры, возникают искры новых смыслов, ты видишь рождение нового мира на своих глазах.
О названиях своих фильмов
У Борхеса в рассказе «Сад расходящихся тропок» звучит такой вопрос: «Какое слово в условиях загадки не употребляется?» — «Отгадка». В названии должен быть ключ к дверям, ведущим в комнату, а не табличка на самой двери.
О восприятии его картин
Меня иногда спрашивают: «А что будет дальше с Еленой? Будет фильм «Елена-2»? Наконец-то ее кто-нибудь накажет?» Я говорю, Елены не существует. Начались финальные титры — больше нет ничего. Есть только фильм, который поселился у вас в голове и начинает делать какую-то работу. Или не начинает. Вот и все.
Кадр из фильма «Елена»
Прежде я настаивал на том, что нельзя говорить, о чем фильм, зритель должен самостоятельно интерпретировать, осмыслять увиденное, опираясь на собственное чувство, видение, чуткость и даже образование. Другими словами, автор приглашает зрителя стать настоящим соавтором. «Не только мы смотрим фильмы, но и фильмы смотрят нас». Мне нравится эта фигура речи, потому что, действительно, рассказывая о фильме, мы говорим и о себе.
Знаете, лекарство тоже горькое, но приносит исцеление. Меня недавно спросили про финал фильма «Нелюбовь»: почему я не дал ясности, тот мальчик в морге или нет. Но у меня нет ответа, я не иду по замкнутой структуре, чтобы фильм не замкнулся в себе и не подарил вам пилюлю утешения, новокаиновый укол, который примиряет с миром. Если фильм не оставляет тебя — ты вышел из кинотеатра, пришел домой, а он продолжает в тебе «вращаться», — то цель достигнута. К зрителю обращен вопрос, там нет ответов, утешающих мантр. Напротив, их ставят под сомнение. И встречаясь с этими образами, ты смотришь на себя и думаешь: «А что происходит со мной?»
О выборе сюжетов
Кадр из фильма «Левиафан»
Возможно, вы действительно заметили достаточно верную перемену интенции моих фильмов. Видимо, с возрастом приходит к тебе и пессимизм, и необходимость требовательного подхода к человеку как таковому. Но, поверьте, и себя самого я из этого круга не исключаю. Однако, если нам говорить о фильмах «Елена», «Левиафан» и «Нелюбовь», мне вспоминаются слова Довлатова, которые, может быть, ответят на ваш главный вопрос: «Истинное мужество состоит в том, чтобы любить жизнь, зная о ней всю правду». Эта позиция становится мне все ближе и понятнее.
Социальная тематика никогда меня особенно не занимала. Я был к ней абсолютно равнодушен, пока не стал на моих глазах меняться климат в стране: нравственный, этический, эстетический.
Владимир Наумович Левертов, мой педагог по актерскому мастерству, говорил нам: «Театру две с половиной тысячи лет, за это время в театре было все. Чего бы вы ни изобрели, вам только кажется, что это новое. В театре было уже все! Единственное, чего в нем не было, — это вас». В искусстве театра, литературы или кино важен ваш авторский голос. В этом смысле ничего нельзя бояться, каких-то экспериментов или новых форм, новых высказываний, нужно доверять своему чутью, интуиции. Не создавать клише, не идти по проторенным другими дорогам, повторяя раз за разом одни и те же банальности. Как устами Платона сказал Сократ: «Следует создавать новые мифы, а не пересказывать старые».
О работе над сценариями к своим фильмам
Никогда не читал сценарии, чтобы научиться их писать. И не читал ни одного учебника по сценарному искусству.
О работе с актерами
Андрей Звягинцев, Владимир Вдовиченков, Елена Лядова, Роман Майданов и Алексей Серебряков презентуют «Левиафана» на 67-м Каннском кинофестивале, 2014 год\
Перед пробами я часто прошу ассистента удалить все ремарки («скептически ухмыльнулся», «после паузы» или «нахмурив брови»), чтобы актер сам был включен, сам искал выражение.
Нельзя бросаться в путь, если ты не влюблен в актера. Ты влюбляешься в актера как в человека, и он не может этого не чувствовать, и вы в согласии движетесь, тогда не возникает препятствий. Если хочешь погубить свой фильм, начни унижать актера.
О цензуре
Ситуация нездоровая, когда госслужащий полагает, что облагодетельствовал гражданина Российской Федерации, выделив режиссеру деньги из госбюджета. Это ложное положение вещей. Мы декларируем свободу слова и выражения своих взглядов, и раз мы пользуемся этой риторикой, должна же она быть воплощена на деле?
Не отнимайте возможность говорить правдивые, острые вещи, не цензурируйте их! Это необходимо для здоровья самого государства — сопротивление материала, критика и проблемная постановка вопросов нашего общего бытия.
Сегодня искусство движется по направлению к действительности, язык персонажей становится все более похож на язык реальной жизни. Недаром появляются такие драматургические и литературные формы, как вербатим. Искусство ищет новые формы, это нормальный процесс, общество также ищет новую идентичность, освобождается от каких-то табу. Нельзя этого не замечать или препятствовать этому естественному процессу. Консерватизм не дает двигаться дальше, а только отбрасывает нас назад.
О запрете мата в кино
Кадр из фильма «Изгнание»
Глупая мера. Мату учатся не в кино, а в школе, на улице и дома. Нельзя запрещать авторам показывать персонажей, которые разговаривают так же, как в жизни, а взрослым людям — слушать их речь. В отношения «автор — зритель» влезает вдруг третья сторона — государство — и начинает разъяснять двум взрослым, что такое хорошо и что такое плохо. А для несовершеннолетних достаточно ярлыка «18+». То, что стоит за этим законом, не глупость, а тенденция ограничения гражданских прав, об этом мало кто говорит. Без зазрения совести, среди бела дня нарушается конституционный запрет на цензуру.
Сужения вольного языка, вольного слова, в том числе художественного высказывания. Не так давно мы нежданно-негаданно обрели свободу, а теперь теряем ее с каким-то нарастающим как снежный ком кошмарным и планомерным постоянством. Это очень печально.
О свободе
Андрей Звягинцев
Просто отважно говори себе: «Я могу говорить». Вот этот слоган — «Я могу говорить» — это фраза из «Зеркала» Тарковского памятная, она меня вдохновляла. Не сама эта фраза, а вообще ощущение такого гиперборейства или какого-то рыцарства, когда ты сам себе говоришь: «Что ты тогда вообще коптишь небо, если ты не можешь говорить о том, что ты считаешь правильным сказать? Тогда зачем это все нужно?»
О смерти
Летом 2021 года из-за осложнений, вызванных коронавирусом, Андрей Звягинцев 40 дней находился в медикаментозной коме.
Могу сказать точно после комы длительностью 40 дней: никакого коридора нет. А главное, я теперь абсолютно спокоен по части смерти и считаю это своим приобретением. Знаете почему? Просто выключают свет — и все, и ты не можешь это оценить. Может, грубо звучит, но я вдруг понял, что ничего страшного там нет.
