Каким будет мир в 2029 году? Отрывок из книги «Гнев» от писателя-фантаста
. Постапокалипсис, «где остатки новых технологий сосуществуют с хтонью»
На фоне политических, социальных и климатических перемен становится все труднее представить, каким будет мир через пару десятилетий. Поразмышлять об этом вызываются писатели-фантасты. Так, автор книги «Гнев» Айван Зорн, выпущенной в издательстве «Эксмо», перемещает читателя в постапокалиптический 2029 год, «где остатки новых технологий сосуществуют с привычной средневековой хтонью». Мы публикуем отрывок из романа, написанного в классических традициях фантастического жанра с элементами мистики, антиутопии и детектива.
Без меча Амико не путешествовала. Меч был самурайский, старый, возможно, даже древний, но ухоженный и скорее напоминал антиквариат, к которому молодая восточная женщина испытывала привязанность. По крайней мере, так она сдавала его в багаж в аэропортах мира, с трудом удерживая в неловко вытянутых руках, с лицом, исполненным легкой грусти. К мечу прилагалось разрешение: свиток с печатями и перевод на английский с апостилем.
Детства своего Амико особо не помнила. В монастыре, где она выросла, настоятелем был ее отец. Наверное, условия, в которых она и ее братья воспитывались, кто-то назвал бы суровыми, но Амико никогда об этом не думала. Она получила меч от отца на свой четырнадцатый день рождения и с тех пор с мечом не расставалась.
Сейчас она покидала свою квартиру в нью-йоркском небоскребе, чтобы вылететь в Тарот. Хотя квартирой это было сложно назвать: в высшей степени технически навороченный лофт. Серверная точка в гостиной разворачивала за считаные минуты десять экранов подряд и подключалась к базам спецслужб и полиции, также здесь были бассейн на двадцать метров, огромная кровать с балдахином, застланная черным шелком, и чудесный вид на Центральный парк из окна во всю стену. Амико временами плавала так долго, что ей начинало казаться, что она может дышать под водой.
Ее братья подались в якудзы и как один сложили головы в междоусобицах кланов. Отец в последние годы был так стар, что поминутно забывал ее имя. И она перестала ездить в монастырь. Прошлое чудесным образом растаяло и перестало ее обременять. Она была настолько одинока, насколько можно было мечтать. А в остальном больше всего в жизни ценила комфорт, деньги, быструю расплату и старалась избегать болтливых людей. Ее теперешний босс платил очень хорошо, но поговорить любил. Наверное, это было единственное, чего Амико в нем не выносила. Но ведь идеальных людей не существует. А платит хорошо.
Амико мало помнила мать. Помнила, та часто задумывалась, как устроено то или это, что мир плох, а люди несчастливы. Потом так задумалась, что год и пять месяцев не улыбалась. И умерла от депрессии или таблеток, Амико было уже все равно.
Еще она помнила, как мать однажды прочитала ей сказку. Это была старая легенда о маленьком герое, который должен был пробраться в стан врага. И он погиб, конечно. Но мать Амико, читая, сочинила счастливый финал: герой вернулся домой, покрытый славой, и жил долго и счастливо. Амико ни секунды не сомневалась, что история закончилась именно так, и подралась со своими братьями, которые рассказали ей правду. Потом со своими сверстниками в монастыре. Ее наказали, и ей пришлось в наказание прочитать сказку самой. И она потратила несколько часов, чтобы изорвать книгу в мельчайшие клочки. Для нее легенда про маленького героя навсегда закончилась счастливым концом. Даже когда счастливый конец невозможен.
На шее у Амико, кроме круглого медальона с черными и белыми жемчужинами, выложенными в форме инь и ян, были несколько веревочек из монастырей Киото. Амико молилась Лисице в синтоистских храмах и делала подношения статуям Будды. Медальон достался в наследство от бабки, и все вместе внушало ей непоколебимую уверенность в собственной физической неуязвимости. А что еще нужно воину, чтобы хорошо делать свою работу? Оружие и оберег. Кроме, конечно, молниеносности и хорошей физической формы. По утрам она любила пробежаться привычным маршрутом по крышам, прыгая без страховки по небоскребам.
Амико застегнула высокие сапоги на платформе (благодаря им она пару раз одним точным ударом вышибала передние зубы у противников за доли секунды), надела шапочку с меховой лисьей окантовкой и короткую кожаную куртку.
У двери она проверила карманы: карточки, два телефона, несколько неактивированных симок — вроде все. Закинула рюкзак за плечо, взяла в другую руку меч в кожаном кофре и направилась вон из лофта.
Было 22:30, когда Амико входила в двери аэропорта Джей-Эф-Кей. Здесь бурлила жизнь: кого-то провожали, кого-то встречали, кого-то обманывали, кто-то пил пиво, кто-то — виски, кто-то расставался навсегда, капризничали дети, кто-то кого-то любил, кто-то кого-то ненавидел.
Объявили регистрацию. Амико сдала меч в багаж, напоследок проведя рукой по рукояти. Подумала, что ведь они могут его и потерять, и поморщилась, как от зубной боли. Девица за стойкой регистрации в ответ обиженно поджала губы и протянула посадочный и паспорт. «Надо же, все воспринимают всё на свой счет», — пожала плечами Амико.
Она загрузила туристический путеводитель по Тароту в телефон и теперь быстро листала его на ходу. Город делился на старый и новый. Адрес, который оставил Гай Сентаво и куда теперь направлялась Амико, был в Старом Тароте. В путеводителе рассказывалось, что в Старый город ведут десять ворот и, если их все открыть, город будет разрушен, что бы это ни значило. Ворота и впрямь стояли в городской стене, идущей по границе Старого города, на девяти дорогах, которые расходились из Тарота во все стороны света. Вот только десятой дороги не было. Имелись такие: Рязанские, Костромские, Римские, Московские, Невские, Правды, Сестер, Братьев и Десятого Мая, а последние, десятые, так называемые Ворота Мертвых, хотя и были где-то в Тароте, но никто их никогда не видел. «Поэтому и открыть их нельзя», — злорадствовал путеводитель. Имя Сентаво носили одна из башен в Сити, стадион в Новом Тароте и площадь в Старом, а Долорес Сентаво возглавляла Совет старейшин города, о чем тоже сообщал путеводитель.
Главной достопримечательностью города и всего Тарота была Обитель Всех Сестер — монастырь на берегу океана. Аббатиса монастыря носила имя Сестры Долорес, то есть госпожа Сентаво управляла и телом, и духом Тарота, если можно так сказать. Монастырь сравнивали с Китайской стеной — из-за того, что его ограда пропорциями и архитектурой напоминала собственно Китайскую стену, но, конечно, несравнимо меньшего масштаба. Монастырь являл много чудес, но главным его сокровищем была тропическая оранжерея размером, как описывал путеводитель, с небольшую деревню. В оранжерее содержалось много уникальных растений, имелся в том числе hortus de mort, сад смерти, где выращивались особо ядовитые экземпляры.
Сверху находился уникальный стеклянный купол, над проектированием которого в свое время работали три известных архитектора. Они как-то внезапно умирали, не успев закончить, и только третий, привнеся очередные изменения, завершил строительство. Но тоже, как было упомянуто, сразу после этого умер.
Амико загрузила 3D-модель обители и теперь крутила ее над поверхностью экрана, рассматривая конструкцию оранжереи.
Она работала на Сэ не так давно. Для налоговых инспекторов, журналистов и внутреннего пиара ее должность называлась «дата-детектив по корпоративной безопасности». Ее задача состояла в том, чтобы находить нужную информацию о нужных людях. Ну а неофициально Амико была личным киллером Симуна Сэ — «человеком из Кемерова», как он сам ее называл. Правда, она не понимала смысла этого названия. Это было что-то из славянской мифологии, как ей как-то объяснил один из ее русских агентов.
Но когда Амико попыталась найти хоть что-то о клане Сентаво, она столкнулась с неожиданным фактом: ничего не было. Ни фото, ни статей, ни журналистских историй, которые просто должны были быть, учитывая статус семьи. Амико подняла свою агентскую сеть, запросила данные Интерпола, но Тарот был так далеко и в таком отсталом и непривлекательном для бизнеса регионе, что им, по сути, никто не интересовался. Или, это была вторая ее версия, территория давно поделена и у нее есть хозяин. Все же она проверила с десяток платных баз личных данных — не было и следа Сентаво. Один из ее дата-контактов в Интерполе предложил воспользоваться архивами местных газет и пообщаться с местными по приезде. То ли Сентаво были скучными благопристойными католиками, то ли вершили свои дела, надежно скрывая их в средневековой тени таротских стен.
Амико задумалась о другом. Зачем ее боссу, Симуну Сэ, иметь филиал своей корпорации в Тароте? Что за бизнес он там ведет? И как он вообще вышел на этого Гая Сентаво? Но господин Сэ платил ей не за то, чтобы она задавала ему вопросы, поэтому Амико действовала старым проверенным способом: работала со своими источниками. Но отлаженная годами схема дала сбой. Амико, по сути, вылетала неподготовленной решать вопрос в неблагополучный регион, где ситуация могла выйти из-под контроля в любой момент. И лететь надо было с пересадкой в Московии. Это был единственный рейс в неделю, на табло вылета он был между рейсами в Пекин и в Дели. Хорошо еще, что туда летали самолеты: поезда Амико терпеть не могла. Там ей лезли в голову дурацкие мысли о смысле жизни, и через пару часов в поезде она выходила опустошенная, тревожная и несчастная.
Перед выходом на посадку на ее рейс в узком проходе между креслами дрались два белобрысых пацана лет пяти-шести. Стоял обычный для такого дела рев, и нигде не было видно матери. Лица сидящих вокруг пассажиров были кислые, как от ноющей зубной боли. Амико подошла и, взяв обоих мальчиков за шиворот, растащила их в стороны. Они продолжали дрыгать ногами в воздухе, но достать друг друга не могли. Краем глаза Амико заметила спешащую к ним испуганную мамашу. Близнецы прекратили бутузить воздух и, не издавая ни звука, смотрели на Амико. Она опустила их на пол. «В самолете мне на глаза не попадайтесь, и мы останемся друзьями», — подмигнула мальчикам Амико.
